Африканский дневник - Страница 53

Пока же летели поля; начинались бестенные заросли пальм Бедрехэма; мы вылезли, выбрали осликов, договорились о ценах, установили маршруты и вот уже весело скачем по малой деревне; и малая кучка туристов рассыпалась издали; гладкие стены домов пробегают; толкает толпа кувшинами, локтями, сосут свои палочки; и – отрезают ножами кусочки от них; то освежительный сахарный сок тростника, умаляющий жар; феллахини глядят из окошка одними глазами, а ветер играет азарами, как… «бородой фараона»»; уже миновали солому деревни (солома и сено метаются ветром в пыли), и поехали пальмовым лесом; изрыта, бугриста бестенная почва песков, из которых выходят стволы: это – место Мемфиса.

– «Мемфис».

– «Это пальмовый пустырь?»

– «Да: нет ничего от Мемфиса…»

– «Когда-то здесь были дворцы…»

– «Хорошо, что мы не были в Гелиополисе и в Саисе: там нечего делать…»

Повсюду – приподнятый мачтовый лес.

* * *

Я, отдавшись мечтам, вызываю в душе трепетание древнего города времени фараона Рамзеса II, как внятно оно возникает по данным, встречающимся у Мариэтта, у Масперо, и других.

Вот, быть может, мы едем предместьем: серые стаи лачуг, средь которых змеятся дорожки; вон – пруд: вон ведут к водопою быков; вон грязнейшая площадь, обсаженная сикоморой; постройки – кирпичные: смазаны глиной они: об одну комнатушку, о две комнатушки постройки; порой – двухэтажны; внизу или – скот, или – спальни рабов, или место для склада: полы тут расколотые пополам стволы пальм; крыши кроет солома; во время тропических ливней, бушующих раз в пятилетие, – стены смываются, падают крыши; через несколько дней восстановлено все; обитают в предместьях этих все бедные люди; поэтому вовсе отсутствует здесь обстановка лачуг: только два табурета, циновки из пальмовых листьев, сундук деревянный, да камни (для растирания зерен), да кадка, где сложены: хлеб, котелки и припасы; очаг для огня – в глубине; и над ним – дымовая дыра; все убранство – ничтожно; и двери лачужек не заперты вовсе.

Семья живет – дружно: муж – больше вне дома; работает, бродит по улицам он в облегающем плотно главу колпаке; всюду в уличках толпы простоволосых мужчин, или колпачников, почти голых, в набедренниках, средь которых порой бредут воины в полосатых, пестрейших платках на глазах и в передниках, стянутых кожаным поясом, вооруженные кожаными щитами (посредине щита – металлический круг) и кинжалами, дротиками, топорами, хопшу, или кривыми ножами; и вот этот, почти вовсе голый солдат, облаченный в передник и с бумерангом, наверное в легкой пехоте, вон тот, диколикий нубиец – шардан (или – гвардеец); в короткой он юбке с разрезом (разрез – на боку), испещренный чернейшими и светлейшими полосами, с щитом (вовсе круглым), усеянным круглыми бляхами позолоченного металла, с мечем, в круглой каске, украшенной парою острых рогов; вон солдат легиона Амона, вон «скриб» (этот лучше идет); вон – красильщик; и он издает запах порченой рыбы (которою красит он ткани); вон женщина в узком холстинном переднике; он облегает ее тело; она голоплечая; лоб, подбородок и груди раскрашены; обведены ее очи сурьмой, перемешанной с углем; волосы чуть отливают ее в голубое (подкрашены волосы); эта вон верно из более знатных (прическа ее так трудна); а на этой – сандалии из папируса; ту украшают браслеты, широкое ожерелье из бус; уж из хижины в уличку вьется дымок; как пахнет, так пахнет едчайшими запахами нашатыря; этот запах от топлива, приготовляемого из замешанного как тесто помета, просохшего после: дрова – очень дороги.

Толпы бегут и спешат; закоулки ширеют; предместье вливается в город, где улицы – прямы, где здания так высоки, что полоской средь линии четырех-трехэтажных домов с чуть покатыми стенками, узких, напоминающих усеченные треугольники – малой полоской средь линии домов улыбается небо; глухие фасады выходят на улицу; первый этаж – безоконен; лишь – дверь; она – низкая; вот – распахнулась; выходит богатая дама в цветочно-образном уборе; в раскрытую дверь видна лестница вверх; вон по улице снова проходят солдаты линейной пехоты ритмической стройной походкой: трубач и начальник отряда идут впереди. У начальника палка в руках (нет оружия); все головные уборы солдат полосаты; передники кожаны; стянуты крепко на бедрах; на правой руке надет щит; и – сжимают топор; в левой – пики, которые положили на плечи; отряд замыкается знаменем; он, извиваясь, выходит в залитую солнцем площадь, где гуси, бараны, быки и козлы подымают свои голоса в крик базарной толпы; вот – крестьяне; вот – рыбари; вот – перекупщики перед корзинами громко уселись вдоль линий домов, продавая печенье, овощи, мясо, духи, ткани; все покупатели важно проходят меж ними; у каждого что-нибудь для обмена; у этого ларчик, обвешанный медными кольцами весом в утну; у этого – круглый веер; его он не меняет на лук; весь обмен вычисляется в утнах; циновка менялась на 25 утну; вол стоимостью равнялся циновке, пяти мерам меду, одиннадцати мерам масла; в придачу давались семь мелких предметов: все стоило – сто девятнадцать египетских утну; вот бритва из бронзы: она стоит – утну; а мех с ароматным вином – целых три.

В глубине громкой площади, там, где на площадь выходят три улицы, – лавки: пахучее дерево, ткани и смолы; вон – вышивки Вавилона, румяна, полотна; ювелирная лавочка – здесь; и сапожные лавочки – там; вот – харчевня: висят с потолка куски мяса; вы входите, вы выбираете сами себе кусок мяса; и повар бросает его перед вами в кипящий котел; вы же ждете; а вот и пивная: приемная заново смазана белой известью; всюду циновки и кресла: сюда идут посетители пить шоду, ликеры, которые нам показались противными бы, вина, пиво; вино – в осмоленных амфорах, закупоренных деревянною пробкою, залитою окрашенным илом; а сбоку чернилами сделана надпись: такого-то года, оттуда-то; входите, – к вам подбегает служитель с веселою шуткой: «Пей: не отстану, пока не напьешься»…; но вы не идете сюда; вы проходите следом за пестрым отрядом линейной пехоты в прекрасную улицу, где среди пестрых невольников бродят чиновники, офицеры и знатные иностранцы; везде темноватые лики; копченою бронзой лица промаячит там негр; красной охрой лица пережженный бежит египтянин; он – начисто выбрит; а тот, набеленный, идет в завитом парике, в перетянутом легком кафтане, слетающем складкой на юбку, в острейших сандалиях, с острой тростью; закутанный в белую мантию, важно проходит задумчивый жрец; два коня повлекли колесницу; в ней – дама: у ней сверх хитона надето гофрированное и в крахмале, слегка отвердевшее платье; зубцами исходит стена (и в нее упирается улица); из-за стены пропышнела густейшая зелень; и дальше виднеется храм; перед храмом военный отряд тихо встал; офицер взмахнул палкой, равняя ряды: что такое? Тут ждут фараона; четыре отряда построены тут – четырех легионов, несущих названия главных богов: это воины – легиона Амона; а те – легиона великого Ра; те – Сутеху; те – Фта.