Африканский дневник - Страница 20

Порой нелегко доставалось французам завоевание Африки: кровь проливалась рекою и битвы шумели за битвами; а – во французской палате молчали о громе орудий в Нигерии; из боязни, что гром тех орудий пробудит вниманье Германии, или Англии; страх лишиться колоний смыкал очень часто уста депутатов: от правых до левых; мы знали историю министерских скандалов; то все – пузыри, пена, пыль; нам она подносилась охотно французской Палатой: жемчужины прятались под шумок мимолетных скандалов, пощечин, дуэлей, шантажей. И вот генерал Буланже прогремел на весь мир; этот жалкий «трескун» – знаменитое имя; а Самори (гениальный, отважный стратег), – ну признайтесь: о нем вы что слышали?

Во второй половине истекшего века полки за полками впервые прошли в Сенегал; в восемьдесят третьем году (так недавно еще!) они были у берега Нигера; в это время полковник Делорб взял Баммоко; и – кто знает? А в восемьдесят седьмом – на французов поднялся с востока и юга могущественный негритянский король Самори; и кидал много лет на французов свои чернокожие толпы; о нем не писали в газетах; весь мир говорил: «Буланже, Буланже». И напевали известнейший марш – Буланже; я едал Буланже, испеченного из вкусного мятного теста: то было… в Клину.

Замечательный вождь, – Самори разбивал многократно колонны французов; вот как о нем повествует участник суданских походов: —

– «Самори. Имя это… гремело… в Судане; заслужена слава его; легендарно его появленье; и – эпопея владычества этого деспота… В восемь лет образуется им государство, равное 400.000 кв. километров;… образует громаду. И став победителем, принимается он за реформы». – Баратье нам подробно рисует военные, религиозные и финансовые реформы, произведенные быстро, талантливо среди громов войны, чернокожим политиком; и – говорит:

– «Все усилия Самори устремлялись против нас; в продолжении шестнадцати лет нас держал начеку он; в… сопротивлении отмечаемы два периода: от 1882 до 1886; и – от 1896 до 1898… События показали нам, что Самори вождь народа, стратег и политик»… – Характеризуется первый период упорнейшей франко-негрской войны отобранием у Самори ряда пунктов (Уоссебугу, Сегу, Кониокари, Ниоро); – и завершается этот период: падением Канкана.

Но Самори не сдается: упорно он бьет в стальные заборы французских стрелков чернокожими стаями; одновременно: пытается он в передрягу втравить англичан; его посланцы в Лондоне; и находят они – благосклонность, внимание; но англичане боятся открыто поддерживать черного друга; он чувствуя силу французских штыков, делит надвое армию; и одной половиною отбиваясь от французов, другой покоряет себе ряд племен, их вливает в себя; и – отступая под натиском Франции, не уменьшает пределов возникшего негритянского государства; характеризуя стремительность, ум, дальнозоркость, отвагу упорного чернокожего воина; Баратье называет его:

– «Африканский Наполеон»!

Удивленье французов перед гением «черного» – поневоле наводит на думы: о «черных» во Франции: о их будущей миссии; не мешает задуматься над характером Франции XXI века; субстанция, из которой он с лихорадочной быстротою формирует полки, чтобы их перебросить на север – совсем неизвестна Европе. Недавно в прошедшем году, для угрозы арабам уже переброшено для усмирения Феца – теперь. Это – первое веянье передвиженья на север лавины: дымок над жерлом африканского кратера, непотухшего и собирающегося на нас выбросить свою черную, раскаленную лаву.

Но – Самори?..

Защищаясь, как лев, Самори лихорадочно учреждал в государстве своем арсеналы; шпионы его рассыпались всюду; он – всюду пытался выведать тайны отливки орудий; и пробовал даже их лить. Но французы упорство ломают его; окружив, берут в плен; негритянское государство глотается африканской Францией: а бивавшие европейцев полки африканцев становятся быстро французскою армией. Множество черт возникающей Франции – Франции черных – разбросаны в сочинениях Баратье, Дюбуа и др.

Предоставим же слово полковнику Баратье о недавних врагах своих; о покореньи Судана он вам повествует:

– «Никогда еще не вызывала победа в Европе такого открытого равнодушия; но никогда, может быть, не встречали французы сопротивленья такого в рядах неприятеля; мы нигде не несли таких тяжелых лишений, кровавых потерь, как… в Судане… но с суданскими нашими битвами не считаются как-то. Разве что-либо знают о взятии Уоссебугу, Досегвалы и Диэннеи? Но – следует сохранить для потомства воспоминанье о взятии этих пунктов, во имя и победителей, и – побежденных; боюсь, что слова мои вызовут смех, если прямо скажу: пред героями мы стояли; бившиеся до смерти, – герои… как вожди выше названных городов». – Повествуется далее: – «Лишь попал я в Судан, как молва о сражении при Уоссебугу охватила кольцом меня… от большого селения лишь осталась груда развалин… торчали еще: цитадель, арсенал… следы пламени были единственной памятью о героическом предводителе черных, о Бандиугу-Диара»… Далее, описуется самая бывшая битва: «Уже под напором штыков защищающие переброшены к середине поселка; засели они в стенах строений; и открывали по нашим рядам смертоносный огонь; вот – врываются наши стремительно в гущи дворов: а противники отступают в дома; двери выбиты; никого не осталось; и – режутся в глубине темных комнат; и – штык за штыком вырывается из руки пехотинца; уж круг осажденных сжимается; вождь – посредине его; не сдает он позиции… под развалиной крепости, среди моря огня… предпочел Бандиугу-Диара взорваться с детьми, с негритянскими женами – не согласился на сдачу; в своем героическом порыве, как некий Самсон, колебавший колонны святилища, он под ним схоронил, погибая, врагов… Опаленные взрывом развалины ныне стоят, как… останки… античного мира»…